Мусаси, Диоген и Александр Македонский

Вот, действительно, как спираль.
Вот здесь — человек не делает ничего.
Вот здесь — он много чего делает, его деятельность видна.
А здесь — он такой тонкий мастер, что его действий не видно.

То есть он-то делает больше, чем тот, который бегает и все это делает. Так что, одно с другим…

У-Вэй. Да, У-Вэй. Как бы одно с другим не перепутать. Действительно, лучший боец — это тот, который и не дерется никогда.

По имени, как-то по-японски, был один. Мастер меча. Который «Пять колец» написал. Мусаси.

И был еще мастер один. И они никогда не встречались. Но друг о друге знали. Идут они по дороге, мастера, да? Да, идут по дороге, и каждый почувствовал друг друга, уже за пять или пятьдесят метров.

Виду не подают. Прошли мимо. Метров на десять друг от друга отошли и одновременно — р-рраз! — и повернулись. И один говорит: «Вы Мусаси?» Тот говорит: «Мусаси-Мусаси…» Имя свое называет.

А они, как раз, там проходили какую-то дорогу, и от этой дороги, которая перпендикулярно, они разошлись. И они друг другу… — причем, все настороже, потому что — ну ни фига себе! Мастера! — если чуть одно неверное, ну что? зарубит. В момент. Что один, что другой. Все-таки, боевые мастера.

Свернули синхронно на дорожку. Прошли, дошли до какого-то трактира дешевого, японского. Значит, заказали по рюмке сакэ. И им поставили Го. Да, игра Го. Вэй Чи — китайское название.

Сделали несколько ходов. Ну, причем, так зашли, что трактирщик перепугался. Потому что чувствовалось… напряженность. Причем, не то, что сказать, что кто-то кого-то боится, а как поле энергетическое.

Сделали несколько ходов. Каждый понял стратегию друг друга. Стратегию друг друга не в смысле, как кто ходит в Го, а суть. Суть мастерства. Выдающиеся мастера.

Встали, поклонились. Знаете, как японцы кланяются? Боевые? Никто не кланяется, опустив голову. Точнее, так можно кланяться, но в другой обстановке. А мастера, они всегда кланяются в глаза. Всегда глаза в глаза. Не выпуская из виду, ни при каком поклоне. А почему еще у японцев глаза такие?

Когда глаза вниз, это жест такой, что можешь мне голову отрубить. Вот, я отдаю себя. А, эти бойцы, мастера — из виду не выпускают.

То есть поклонились и разошлись, и больше не встречались.

Два выдающихся мастера: им не надо сражаться, драться, говорить на эту тему, стучать мечами — ничего не надо. Сакэ, Го, трактир, сельская дорога, достаточно. Чтобы все понять.

И в этом смысле, любой менеджер высокого уровня точно так же действует. Его деятельность не заметна.

Это, вообще-то, основная проблема. Потому что, если его деятельность не заметна, то все сотрудники или нижестоящие менеджеры через какое-то время — пол года или сколько, в зависимости от величины фирмы, величины потока деятельности — начинают думать: а на фиг он вообще нам нужен? Ничего ж, не делает? Ну и что, что хорошо у нас? Это ж хорошо, потому что мы ж хорошие? Мы же пашем, а он ничего не делает? И они его выгоняют, например. Ну, если это очень хороший менеджер, то его, конечно, выгнать невозможно…

Высший вид деятельности, высший уровень деятельности — это, когда она не видна. Когда мастерА меча не вынимают меча. Когда менеджер не бегает, не суетится. Или как говорит Лин Цзы: «Дурак будет смеяться, а умный поймет». Это говорит патриарх Чань, который все время что-нибудь скажет — все посмеются и чуть-чуть понимают.

Вот Диоген, величайший мудрец. Что делал? В бочке жил. Сидит в бочке и живет. И сдуру среди людей с фонарем днем ходит. «Чего днем с фонарем ходишь?» — «Ищу человека». Кто он? — Идиот.

Но когда встречается другой гениальный менеджер, как эти два, на мечах, так, естественно, они друг друга опознают. И когда Александр Македонский приходит к Диогену, и Диоген говорит: «Чего пришел? Отойди не заслоняй мне солнце…»

А, нет. Македонский говорит: «Диоген, проси чего хочешь». — «Отойди, говорит, не заслоняй солнце». И тогда Александр Македонский — такой, бр-р-р!… — говорит: «Ну, если бы я не был Александром Македонским, я хотел бы быть Диогеном».

А, между прочим, вся свита тут же начала подгавкивать и смеяться, что вот там, мол, Диоген, такой дурной, а?

Александр только что стал царем всех греков. И все к нему приходили, и философы, и выражали свое почтение. Диоген был очень известен. Диоген не пришел. И тогда Александр взял свиту, человек триста, и поперлись они, значит. Ну, там недалеко было. И когда тот так сказал, вся эта свита стала: ды, там, мол, это. А Александр говорит: да, вот так вот, мол. Засек. Что мастер. Да.

Поэтому высшая форма действия — ее не видно. Она вне действия. И совершенная форма действия, деяния — это недеяние. И это совсем не значит, что недеяние — это «ничего не делать». Это делать настолько мощно, настолько совершенно, как мастерА меча, что этого и не видно даже.

То есть, где поток? Которым ты рулишь? И где ты, которым рулит поток? Сливается. На каких-то уровнях мастерства сливается.

А вот продвижение к этим уровням мастерства, это, как раз, убирание острых углов, дискретных шажков, которые не дают, которые разделяют. В этом именно смысле — слияние, в этом смысле — непрерывность, в этом смысле — единство.

Но тут нужно понимать, что для того, чтобы дойти до этого слияния, единства — недостаточно прочитать книжку. Где пишется, что «высший уровень мастерства, или, там, Дао или настоящее — это вот слияние».

Человек, у которого мозги не работают, у которого ничего не работает, ничего не отточено, он говорит: «Так! Понятно! Не мыслие! Не деяние!» Ну, еще попереворачивает какие-то страницы.

Нет! Он должен сначала пройти через МЫСЛИЕ, через ДЕЯНИЕ! Через много всего!

И потом — на этом витке спирали — отказаться. Причем, не сам отказаться, а так выйдет. Так произойдет оттого, что вот у него… есть.

Клейн www.zen.ru